Ночной эльф
"- Что у тебя с лицом? Даже зрачки какие-то чужие" (с) Харуки Мураками, "Норвежский лес".
Только в субботе есть смысл, а вне субботы смысла нет. Только в субботе в сочетании с четвергом. В четверг вы сбежите из города, сложив в уши шефине какую-то уважительную блевоту, а с ма так и вовсе попрощавшись по телефону перед выходом из дома. Четверг, пятница, и вот оно, здравствуй, суббота. За это время ничего не произошло, кроме непрерывной вялотекущей шизофрении, бензедриновой системы и попытки прибраться на квадрате (пятиугольнике), вынести палево и т.д. и т.п. Постоянно подбирать за кем-то говно вам здорово надоело, но вы не выносите всех этих остекленевших чайных пакетиков и гниющих мусорных куч.
У вас уже в пятницу утром сядет голос после втреска плохо очищенной сранью, которая, впрочем, была вполне удобоваримым заменителем счастья на какое-то время. Вообще варочные пятиугольники, грязные душевые, припорошенные пеплом сортиры и прочие закрытые пространства вы с трудом можете выносить даже будучи упоротым до черноты.
Ночь с пятницы на субботу придется на психотерапевтический сон, плавно переходящий в осень. Улицы уже все усыпаны желтизной, как руки в конце недели, которого невозможно дождаться.
В провинции тоскливо и грязно, как в хлеву. В аптеках при однои взгляде на вас отказываются продавать вам что-либо, кроме гематогена, по улицам ходят люди с такими лицами, с каким бы вы постеснялись жить, и смотрят на вас, как на Курта Кобейна.
Вчерашний трип, замешанный на нескольких порционных дозняках манаги (не очень лютой) и коктейля "Bloody Benny" (кровь, этиловый спирт, бензедрин), так и не принес ничего, кроме напрасного ожидания с вашей стороны и пиздецов, тупняков и врастаний со стороны вашего друга. Третьи сутки - смертельная скука, на корню задувающая все ваши мысли, идеи, строчки, намерения и желания. Приятель-свисток вам все более напоминает поц, пиздец и холодец. Смотреть фильмы с ним невозможно, потому что за весь фильм он два или три раза смотрит на экран, а всё остальное время пиздит, не умолкая, несёт всякий бред, нейтрализуя дефицит общения. Говорить с ним можно только о том, что его в данный момент интересует. Слушать музыку с ним трудно - иногда он её слышит до мельчайших подробностей, иногда не замечает вообще.
Суббота хоть как-то продвинула раствор по адресу. Во всяком случае, вы впихнули в него два фильма и две в\в\в поставки. "Мне нравится быть с тобой, потому что это приятно", - говорят любимому человеку хорошо умеющие влюбляться, но плохо умеющие любить. "Мне нравится быть с тобой, потому что это красиво", - подумаете вы, глядя на палево-тюльпанный танец жадно целующихся цветов. Это действительно красиво. Ближе неба. Чище контроля. Проще боли. Ярче снов.
Зачем-то позвонила мама, прежде ответа которой нужно собраться с голосом. Так трудно твердо произносить малозначительные слова.
Причина всех ваших высадов и срывов - бег на месте. Если раньше вам не хватало времени и воздуха - то теперь вы ищете причину привыкания и исчезновения смысла. Когда в вашем смысле нет смысла - это первые сантиметры пропасти.
Вы можете перемыть всю омерзительную небритую посуду на кухне у вашего друга и приготовить вкуснейшую жрачку - но в этом доме всё равно никогда никто не будет поддерживать хотя бы относительную чистоту и покупать вкусные продукты вместо дешёвых. Вы можете морщиться от отвращения в ванной, перепрыгивать через винные лужи в его комнате, плеваться от его привычек разбрасывать все по полу, забывать, куда положил ключи, хуй и последнюю возможность пожить по-человечески. Но это - ваш лучший друг.
Вы можете говорить себе, что все это меркнет и теряет значение по сравнению с силой взаимогравитации уже не один год, но даже околосмертельная доза наркотиков не сможет примирить вас с жизненным укладом, исключающим красоту из ежедневного употребления.
Однообразные попытки хоть чем-то наполнить непризнаваемое отсутствие у него будущего гарантированно вас взбесят. Когда бессмысленность всей силы всех ваших чувств расклеится прямо у вас в пальцах, вы поймете, что убить себя - это не ужас что такое.
Вы будете немного скучать по голосу. Без голоса, худобы, голода и словоблудия вы не чувствуете своей силы.
Суповой набор недоношенного тела. Как всё это заставить летать? Какая-то омерзительная обреченность. В голове - ясное небо с каким-то ледяным кристаллом вместо солнца (хорошо еще, что это не бутылочный осколок). Нет желания вести бредовые разговоры, уводящие все дальше и дальше по безвозвратной дороге безумия. В окнах глаз спят пустые отражения, не зажигая света. Вы не смотрите на уходящие часы. Пространство обретает по-настоящему враждебный характер, даже окрашенное ночью оно не годится для того, чтобы гонять по нему с перекошенным еблом.
Ощущение такое, словно даже уже не кожа и кости, кожа уже тоже снята вместе с макияжем, вместе с одеждой - и теперь всеми фиговыми тряпками мира не прикроешься - каждая незначительная деталь мира острой крошкой, тупой иглой впивается в полотняные обрывки плоти и заклеванное сознание.
Потеря доверия - потрясающее ощущение. Безболезненный отказ от чего-то такого, без чего еще недавно мир не пульсировал и не обретал краски. Перетерпеть, врубить на полную мощность весь свой похуизм и стрессоустойчивость, вернуть себе позможность выбора. В общем, субботний вечер на коренном переломе в сырую воскресную ночь и темное, дымчатое утро был холоден и зол. Такое бывает: в какой-то момент вам остопиздебенивает заросший говном жизненный масштаб вашего близкого друга, вы собираете эти три кило говна, мусора и плесени в мешок, а мешок выносите прочь нахуй с глаз долой из жизни вон. Вы плюнули не бесполезность подобных мероприятий в жизни вашего друга, но не потому, что лично вам не комфортно от его великодержавной засратости, а потому что вы нацелены на разблокировку его жизненного пространства, вы реально хотите, чтобы эта вена пошла. Но вы уже очень мало можете для этого сделать. После этого вы из последних сил обретете облико аморале и только усмехнетесь в ответ на всю безумную поеботину, которая изо дня в день подкидывается вам в качестве жизни. Удачи вам, любви и терпения. В плане отдыха эти выходные были никакими, зато в плане опыта очень много дали. Вы начисто растеряли все оставшиеся иллюзии, сохранив только самое святое чувство и способность дать шанс. Даже если он действительно последний. Это довольно странно, если учесть, что в вашем мире давно уже не должно было остаться ничего святого. Разве что терпение.
Вы наберетесь этого терпения по самое не хочу и мужественно дотащите своего друга до солнечного воскресного утра, и даже до той маленькой услуги, которую он сможет вам оказать. Вы чуть не разругаетесь, но будете успокаивать друг друга.
Вы примете всё, что обрушит на вас сейчастность - и обломы, и радость, и боль нешуточную.
А потом он будет обнимать вас и плакать, и в неудержимых слезах его будет последнее святое чувство, которое осталось в нашем скотском мире. И вы увидите, как с первыми лучами солнца до вашего друга доходит все то, что вы давным-давно пытались сложить ему в голову.
Пусть вас давным-давно запинали разочарования, и свет поддерживается только химически, вы всё равно оцените всю красоту и кристальную прозрачность этого момента.
Только в субботе есть смысл, а вне субботы смысла нет. Только в субботе в сочетании с четвергом. В четверг вы сбежите из города, сложив в уши шефине какую-то уважительную блевоту, а с ма так и вовсе попрощавшись по телефону перед выходом из дома. Четверг, пятница, и вот оно, здравствуй, суббота. За это время ничего не произошло, кроме непрерывной вялотекущей шизофрении, бензедриновой системы и попытки прибраться на квадрате (пятиугольнике), вынести палево и т.д. и т.п. Постоянно подбирать за кем-то говно вам здорово надоело, но вы не выносите всех этих остекленевших чайных пакетиков и гниющих мусорных куч.
У вас уже в пятницу утром сядет голос после втреска плохо очищенной сранью, которая, впрочем, была вполне удобоваримым заменителем счастья на какое-то время. Вообще варочные пятиугольники, грязные душевые, припорошенные пеплом сортиры и прочие закрытые пространства вы с трудом можете выносить даже будучи упоротым до черноты.
Ночь с пятницы на субботу придется на психотерапевтический сон, плавно переходящий в осень. Улицы уже все усыпаны желтизной, как руки в конце недели, которого невозможно дождаться.
В провинции тоскливо и грязно, как в хлеву. В аптеках при однои взгляде на вас отказываются продавать вам что-либо, кроме гематогена, по улицам ходят люди с такими лицами, с каким бы вы постеснялись жить, и смотрят на вас, как на Курта Кобейна.
Вчерашний трип, замешанный на нескольких порционных дозняках манаги (не очень лютой) и коктейля "Bloody Benny" (кровь, этиловый спирт, бензедрин), так и не принес ничего, кроме напрасного ожидания с вашей стороны и пиздецов, тупняков и врастаний со стороны вашего друга. Третьи сутки - смертельная скука, на корню задувающая все ваши мысли, идеи, строчки, намерения и желания. Приятель-свисток вам все более напоминает поц, пиздец и холодец. Смотреть фильмы с ним невозможно, потому что за весь фильм он два или три раза смотрит на экран, а всё остальное время пиздит, не умолкая, несёт всякий бред, нейтрализуя дефицит общения. Говорить с ним можно только о том, что его в данный момент интересует. Слушать музыку с ним трудно - иногда он её слышит до мельчайших подробностей, иногда не замечает вообще.
Суббота хоть как-то продвинула раствор по адресу. Во всяком случае, вы впихнули в него два фильма и две в\в\в поставки. "Мне нравится быть с тобой, потому что это приятно", - говорят любимому человеку хорошо умеющие влюбляться, но плохо умеющие любить. "Мне нравится быть с тобой, потому что это красиво", - подумаете вы, глядя на палево-тюльпанный танец жадно целующихся цветов. Это действительно красиво. Ближе неба. Чище контроля. Проще боли. Ярче снов.
Зачем-то позвонила мама, прежде ответа которой нужно собраться с голосом. Так трудно твердо произносить малозначительные слова.
Причина всех ваших высадов и срывов - бег на месте. Если раньше вам не хватало времени и воздуха - то теперь вы ищете причину привыкания и исчезновения смысла. Когда в вашем смысле нет смысла - это первые сантиметры пропасти.
Вы можете перемыть всю омерзительную небритую посуду на кухне у вашего друга и приготовить вкуснейшую жрачку - но в этом доме всё равно никогда никто не будет поддерживать хотя бы относительную чистоту и покупать вкусные продукты вместо дешёвых. Вы можете морщиться от отвращения в ванной, перепрыгивать через винные лужи в его комнате, плеваться от его привычек разбрасывать все по полу, забывать, куда положил ключи, хуй и последнюю возможность пожить по-человечески. Но это - ваш лучший друг.
Вы можете говорить себе, что все это меркнет и теряет значение по сравнению с силой взаимогравитации уже не один год, но даже околосмертельная доза наркотиков не сможет примирить вас с жизненным укладом, исключающим красоту из ежедневного употребления.
Однообразные попытки хоть чем-то наполнить непризнаваемое отсутствие у него будущего гарантированно вас взбесят. Когда бессмысленность всей силы всех ваших чувств расклеится прямо у вас в пальцах, вы поймете, что убить себя - это не ужас что такое.
Вы будете немного скучать по голосу. Без голоса, худобы, голода и словоблудия вы не чувствуете своей силы.
Суповой набор недоношенного тела. Как всё это заставить летать? Какая-то омерзительная обреченность. В голове - ясное небо с каким-то ледяным кристаллом вместо солнца (хорошо еще, что это не бутылочный осколок). Нет желания вести бредовые разговоры, уводящие все дальше и дальше по безвозвратной дороге безумия. В окнах глаз спят пустые отражения, не зажигая света. Вы не смотрите на уходящие часы. Пространство обретает по-настоящему враждебный характер, даже окрашенное ночью оно не годится для того, чтобы гонять по нему с перекошенным еблом.
Ощущение такое, словно даже уже не кожа и кости, кожа уже тоже снята вместе с макияжем, вместе с одеждой - и теперь всеми фиговыми тряпками мира не прикроешься - каждая незначительная деталь мира острой крошкой, тупой иглой впивается в полотняные обрывки плоти и заклеванное сознание.
Потеря доверия - потрясающее ощущение. Безболезненный отказ от чего-то такого, без чего еще недавно мир не пульсировал и не обретал краски. Перетерпеть, врубить на полную мощность весь свой похуизм и стрессоустойчивость, вернуть себе позможность выбора. В общем, субботний вечер на коренном переломе в сырую воскресную ночь и темное, дымчатое утро был холоден и зол. Такое бывает: в какой-то момент вам остопиздебенивает заросший говном жизненный масштаб вашего близкого друга, вы собираете эти три кило говна, мусора и плесени в мешок, а мешок выносите прочь нахуй с глаз долой из жизни вон. Вы плюнули не бесполезность подобных мероприятий в жизни вашего друга, но не потому, что лично вам не комфортно от его великодержавной засратости, а потому что вы нацелены на разблокировку его жизненного пространства, вы реально хотите, чтобы эта вена пошла. Но вы уже очень мало можете для этого сделать. После этого вы из последних сил обретете облико аморале и только усмехнетесь в ответ на всю безумную поеботину, которая изо дня в день подкидывается вам в качестве жизни. Удачи вам, любви и терпения. В плане отдыха эти выходные были никакими, зато в плане опыта очень много дали. Вы начисто растеряли все оставшиеся иллюзии, сохранив только самое святое чувство и способность дать шанс. Даже если он действительно последний. Это довольно странно, если учесть, что в вашем мире давно уже не должно было остаться ничего святого. Разве что терпение.
Вы наберетесь этого терпения по самое не хочу и мужественно дотащите своего друга до солнечного воскресного утра, и даже до той маленькой услуги, которую он сможет вам оказать. Вы чуть не разругаетесь, но будете успокаивать друг друга.
Вы примете всё, что обрушит на вас сейчастность - и обломы, и радость, и боль нешуточную.
А потом он будет обнимать вас и плакать, и в неудержимых слезах его будет последнее святое чувство, которое осталось в нашем скотском мире. И вы увидите, как с первыми лучами солнца до вашего друга доходит все то, что вы давным-давно пытались сложить ему в голову.
Пусть вас давным-давно запинали разочарования, и свет поддерживается только химически, вы всё равно оцените всю красоту и кристальную прозрачность этого момента.
