Я знаю, из плена веществ вырваться легче, чем из человечьего плена. Я все время слегка в себе, я все время слегка нетрезв, у меня смерзлась главная вена. Вены были полны иссиня-черной воды, по ней плавали свечи огней горящих, а теперь внутри иссиня-черные льды, ищущий да обрящет. Тяжелые, холодные, но живые, я расплавленный тобою клинок, утонувший в багряно-алом. Все дороги теперь кривые, все дороги у моих ног, кажется расплавленным драгоценным металлом. Кажутся внутривенным жалом. Магия, что клубится внутри меня - алая, черно-белая, сиреневая, лиловая, пылающая оранжевая - как живая, танцует в бликах огня, и я уже ничего не сделаю новое, ничего как раньше я не успею спеть. Я пою, чтобы не успеть. Я горю, чтобы догореть. Я живу, чтобы умереть.
А еще у меня умер дедушка. Я давно его не видела. Теперь уже никогда не увижу. Разве что если у бывших алкоголиков то же самое посмертие, что и у бывших наркоманов. Волшебный свет сочится сквозь истлевшие веки. Красные сосудики, прожилки на листьях, которыми я прикрываю глаза.
А выгляжу примерно так. Только еще хуже.